Сакрализация портрета императрицы Елизаветы Петровны в Оренбургской губернии в 1760-х гг.

Документальная публикация / Document publication

УДК 929.731+322.22+930.23+930.253+930.85+32.019.52+

doi 10.28995/2073-0101-2023-1-144-158

Петров, Н. И.

Санкт-Петербургская Духовная Академия, г. Санкт-Петербург, Российская Федерация

Сакрализация портрета императрицы Елизаветы Петровны в Оренбургской губернии в 1760-х гг.

Petrov, Nikolai I.

St. Petersburg Theological Academy, St. Petersburg, Russian Federation

Sacralization of the Portrait of the Empress Elizabeth Petrovna in the Orenburg Gubernia in the 1760s

Аннотация

Интересный образец российского феномена сакрализации монарха отражен во «всенижайшем доношении», направленном в 1767 г. в Святейший Правительствующий Синод отставным секретарем Бугульминской воеводской канцелярии Иваном Никифоровичем Курчеевым (документ публикуется в приложении к статье). В 1762 г. И. Н. Курчеев стал очевидцем некоего чудесного явления, связанного с портретом императрицы Елизаветы Петровны: «...И из оного образа Всепресветлейшей Монархини исходило свещою и приходило в том моем доме стоящему Спасителеву образу...». В дальнейшем И. Н. Курчеев начал почитать данный портрет как икону: «...Пред образ свещи становить начал...». Об этом было известно местным священнослужителям, и сам И. Н. Курчеев был уверен в допустимости подобного обращения с портретом Елизаветы Петровны, заступничеству которой он приписывал исцеление своих матери, детей и воспитанницы. И. Н. Курчеев формирует локальный культ покойной императрицы, будучи убежденным в ее святости и, в частности, в нетленности ее «мощей» (показательно, что кончину Елизаветы Петровны он называет «успением»). В основу этой убежденности легла чудесным образом явленная И. Н. Курчееву сопряженность иконы Спасителя и портрета Елизаветы Петровны, повлекшая за собой уподобление последнего иконе. Упоминаемое в доношении служение молебна неканонизированной Церковью императрице «под имянем» тезоименитой ей святой находит себе соответствие в том сближении образа св. прав. Елисаветы с обликом Елизаветы Петровны, которое уже в конце XIX в. усматривалось в оригинальной русской службе свв. прор. Захарии и прав. Елисавете (5 сентября). Позднейшее архивное название доношения И. Н. Курчеева дополнено лаконичным известием о том, что к данному документу прилагалось некое «лепное изображение» Елизаветы Петровны. Видимо, здесь речь идет о том самом портрете императрицы, из которого, по словам И. Н. Курчеева, «исходило свещою» в 1762 г. Какие-либо дополнительные сведения, которые могли бы пролить свет на характер данного «лепного изображения», отсутствуют. Однако, можно предположить, что к доношению И. Н. Курчеева прилагался барельефный гипсовый расписанный портрет Елизаветы Петровны, аналогичный нескольким образцам, наличествующим ныне в музейных собраниях, датируемым серединой XVIII в. и воспроизводящим свинцовый оригинал работы Б. К. Растрелли 1743 г. Публикуемый документ выглядит ярким памятником российской традиции сакрализации портрета монарха, получающей дальнейшее развитие в отечественном народном благочестии XIX–XX вв.

Abstract

An interesting example of the Russian phenomenon of monarch sacralization is reflected in the “lowest report” (1767) sent to the Most Holy Governing Synod by the retired secretary of the Bugulma voivodeship chancellery Ivan Nikiforovich Kurcheev (see appendix). In 1762 I. N. Kurcheev was an eyewitness to a miraculous phenomenon connected with the portrait of the Russian Empress Elizabeth Petrovna: “... And from the aforesaid image of the Most Radiant Monarchess there emanated an effulgence which attained the image of the Savior stationed in my house ...” Later I. N. Kurcheev began to revere this portrait as an icon: “... I began to put candles before this image ...” This was known to the local clergy and I. N. Kurcheev himself was convinced of the permissibility of such veneration of the Empress Elizabeth’s portrait, to whose intercession he ascribed the healing of his mother, children, and ward. I. N. Kurcheev formed a local cult of the deceased Empress, convinced of her holiness and of imperishability of her “relics” (when writing of Elizabeth’s death he used the word “dormition”). This conviction was based on the connection between the icon of the Savior and the portrait of Empress Elizabeth, miraculously shown to I. N. Kurcheev. The mentioned service of supplication (moleben) to Empress Elizabeth, which was done “under the name” of her saint patroness-namesake, as she was not canonized by the Church, correlates with the image of St. Elisabeth bearing likeness of Empress Elizabeth in the original Russian worship service to Sts. Zachariah the Prophet and Elisabeth the Righteous (the 5th of September) in the late 19th century. The later archival caption of I. N. Kurcheev’s report was supplemented by a laconic note that some “stucco image” of the Empress Elizabeth was attached to the document. Apparently, this refers to the said portrait, from which, according to I. N. Kurcheev, “emanated an effulgence” in 1762. There is no any additional information on this “stucco image.” One can assume that it was a painted bas-relief plaster portrait of the Empress Elizabeth, probably similar to mid-18th century reproductions of the lead portrait of the Empress Elizabeth by B. C. Rastrelli (1743), which are now stored in the museum collections. The published document is a peculiar and striking source on the Russian tradition of monarch’s portrait sacralization. This phenomenon of Russian folk piety developed in the 19th – 20th centuries.

Ключевые слова

Сакрализация монарха, портрет монарха как икона, св. прав. Елисавета, российская императрица Елизавета Петровна, свт. Иларион Суздальский, Оренбургская губерния, Бугульма.

Keywords

Sacralization of monarch, monarch’s portrait as an icon, St. Elisabeth the Righteous, Empress Elizabeth Petrovna, St. Hilarion of Suzdal, Orenburg gubernia, Bugulma.

Российский феномен сакрализации монарха находит свое выражение в том числе и в уподоблении его портрета христианской иконе. Любопытный пример подобного явления описывает датированное 1767 г. «всенижайшее доношение» в Святейший Правительствующий Синод «отставного Бугулминской воеводской канцелярии секретаря Ивана Никифорова сына Курчеева». Данный документ, не привлекавший, насколько можно судить, особенного внимания исследователей и публикуемый в приложении к статье, представляет собой весьма запутанное повествование о различных происшествиях — в их числе И. Н. Курчеев упоминает и распространение неких иконоборческих настроений: «Являться стали такие случаи, что святые образа колоть, оклады отдирать и на башмаки пряшки лить». Что же касается сакрализации изображения монарха, то из данного документа можно понять, что И. Н. Курчеев в самом начале Светлой седмицы 1762 г. стал очевидцем некоего чудесного явления, связанного с портретом императрицы Елизаветы Петровны (почившей в Рождество Христово 1761 г.): «...И из оного образа Всепресветлейшей Монархини исходило свещою и приходило в том моем доме стоящему Спасителеву образу, почему я всенижайший не иное что почел как святые великой государыни мощи в нетлении опочивают...». По прошествии некоторого времени, в самом конце 1763 г., И. Н. Курчеев сообщил обо всем этом в челобитной Екатерине II, «за что и надлежащее по закону претерпение возымел...».

В дальнейшем И. Н. Курчеев начинает почитать портрет Елизаветы Петровны как икону: «...Реченной в дусе опочивающей монархине пред образ свещи становить начал...». Об этом было известно местным священнослужителям — «...священники потому никакого прещения не чинивали...» — и сам И. Н. Курчеев был убежден в допустимости подобного обращения с портретом почившей императрицы: «...а по краткому книг божественного писания чтению по сведению моему вины в том не налагается...». И. Н. Курчеев начинает формировать локальный посмертный культ императрицы Елизаветы Петровны. Он так рассказывает об исцелении его матери, у которой «в краткое время свело ногу»: «Заказал матери моей чтоб она в дусе опочивающей монархине отслужила молебен под имянем праотец Захарию и Елисавете которая то учиня получила свободу». Выздоровление детей И. Н. Курчеева связывается им с «потаенным прошением», адресованным почившей императрице: «Будучи в Бугулме имевшиеся мои дети Алексей Иван дочь Екатерина, имея болезни и во афендронах наподобие растущих грибов потаенным моим в дусе опочивающую монархиню прошением получили исцеление». Далее И. Н. Курчеев повествует о том, как его воспитанница — «девка солдацкая дочь находившаяся у меня в приимышах» — «имела руки свои позавить кистей в растущих бородавках так что оных перечесть было невозможно» и пыталась избавиться от них посредством зарывания в землю нитки с завязанными на ней узелками (число узелков должно было соответствовать числу бородавок). Но И. Н. Курчеев, «егда оная девка стала те, свои бородавки перевязывать, сидя под образом паки потаенно просил, чтоб то содействием Всепресветлейшей Монархини, исцелено было...». А «оная девка не ведав того сколко оных у нее на руках было, и сколко ж узелков навязать могла выбежав из избы, на дворе в удобном месте нитку зарыла в землю, а у нее с рук яко чешуя чрез одну или менее недели вся отпала...».

Рассматриваемый документ свидетельствует об убежденности И. Н. Курчеева в святости Елизаветы Петровны и, в частности, в нетленности ее «мощей». Показательно, что кончину императрицы И. Н. Курчеев называет «успением». В основу же этой убежденности легла чудесным образом явленная И. Н. Курчееву сопряженность иконы Спасителя и портрета императрицы, повлекшая за собой уподобление последнего иконе.

Документ публикуется с полным сохранением оригинальной орфографии и пунктуации, за исключением замены «ѣ» на «е» и «i» на «и». Светлым курсивом выделены неразборчиво написанные слова, прочитанные предположительно. В квадратных скобках внутри слов заключены буквы, пропущенные в оригинальном тексте при титловании.

Список литературы

Винокурова, Э. П. Рельефные портреты Елизаветы Петровны в Историческом музее // Труды Государственного Исторического музея. – 1995. – № 87. – С. 272–279.

Тарасов, О. Ю. Икона и благочестие. Очерки иконного дела в императорской России. – М.: Прогресс-Традиция, 1995. 495 с.

References

VINOKUROVA, E. P. Relief Portraits of Elizabeth Petrovna in the Historical Museum. IN: Trudi Gosudarstvennogo Istoricheskogo muzeya, 1995, no. 87, p. 272–279.

TARASOV, O. Yu. Icon and Piety. Essays on the Icon Art in Imperial Russia. Moscow, publ., 1995, 495 p.

Сведения об авторах

Петров Николай Игоревич, кандидат исторических наук, доцент, Санкт-Петербургская Духовная Академия, научный отдел, главный научный сотрудник, г. Санкт-Петербург, Российская Федерация, 8-921-954-76-17, Этот e-mail адрес защищен от спам-ботов, для его просмотра у Вас должен быть включен Javascript

ORCID: https://orcid.org/0000-0001-8523-572X

About the authors

Petrov Nikolai Igorevich, PhD in History, assistant professor, St. Petersburg Theological Academy, the research department, chief researcher, St. Petersburg, Russian Federation, +7-921-954-76-17, Этот e-mail адрес защищен от спам-ботов, для его просмотра у Вас должен быть включен Javascript

ORCID: https://orcid.org/0000-0001-8523-572X

В редакцию статья поступила 28.03.2022 г., опубликована (для цитирования):

Петров, Н. И. Сакрализация портрета императрицы Елизаветы Петровны в Оренбургской губернии в 1760-х гг. // Вестник архивиста. – 2023. - № 1. – С. 144-158. doi 10.28995/2073-0101-2023-1-144-158

Submitted 28.03.2022, published (for citation):

PETROV, N. I. Sakralizatsiya portreta imperatritsy Elizavety Petrovny v Orenburgskoi gubernii v 1760-kh gg. [Sacralization of the Portrait of the Empress Elizabeth Petrovna in the Orenburg Gubernia in the 1760s.In Russ.]. IN: Vestnik arhivista / Herald of an Archivist, 2023, no. 1, pp. 144-158. doi 10.28995/2073-0101-2023-1-144-158